Вулканы Мутновский и Горелый

28.09.2012

«Бродяга Севера» нарисовался на склоне Авачинского вулкана точно по расписанию: Камаз с оранжевым кунгом лениво полз в гору, периодически кряхтя убитой раздаткой на редких промоинах в русле реки Сухая. Такие махины на огромных внедорожных шинах невольно вызывают уважение, и лишь отсутствие лебедки немного не вписывалось в цельный образ колесного вездехода. Впрочем, брутальный вид это почти не нарушало, и «бывалый» Константиныч ненужность лебёдки обосновал просто: «Там, где он застрянет, лебёдка не поможет». И действительно – я с трудом представил себе столетнюю ель в валунах у подножия очередного вулкана (не растут), способную выдержать рывок многотонной машины, а «якориться», закапывая в вулканическом щебне стокилограммовую запаску … Подмога приедет быстрее, чем удастся заглубиться хотя бы на метр…

По рассказу водителя, моего тёзки, ещё 4 месяца назад он вовсе не представлял себя в роли перевозчика на трансфере туристов: этот Камаз он купил по сходной цене, немногим меньшей стоимости нового жигуля, своими руками довёл до ума, попутно вложив запчастями ещё половину Приоры, и собирался выгодно продать, но тут «попёрло»… Надо сказать, что скромный четырёхмесячный стаж по горам нас, мягко говоря, не обрадовал, и не раз ещё вспоминался при маневрировании у обрывов в очередную пропасть… С другой стороны, его открытость и какая-то детская непосредственность в отношении к жизни вселяли уверенность, что он не оставит сиротами своих пятерых (!) детей.

Будка вахтовки напоминала салон рейсового автобуса: мягкие, откидывающиеся кресла, по паре на каждого из нас, шторы на окнах и не раз пригодившаяся розетка «на двести двадцать» для подзарядки гаджетов – располагали к длительным поездкам. В отличие от японских микроавтобусов, где открытием форточки немедленно продувался весь салон, здесь распахнутое маленькое окошко никак не влияло на комфорт в салоне, а потому почти всегда из неё наружу торчала чья-нибудь камера, непрерывно документируя нашу поездку. Забегая вперед, скажу, что качество большинства таких фотографий оказалось «не очень», но несколько из них очень удачно дополнили мой фотоальбом. Из бытовых мелочей передвижной жизни на Камазе я для себя нашёл ещё одну удобную его функцию: сняв мокрую обувь, было приятно, хоть и не очень удобно, греть ноги на горячей магистрали дополнительной печки кунга, закрепленной на стене под креслами со стороны водителя…

Вулканы Мутновский и Горелый расположены рядом, поэтому многие турфирмы вполне логично объединяют их в одну поездку с ночевкой в палатках в долине Родниковая (как у нас) под Вилючинским вулканом или в домиках на Мутновской ГеоЭС, если погода в горах не позволяет жить в палатках.

На первом спуске в долину Родниковая мне было по-честному страшно. Высокий кунг не позволял разглядеть край мокрой дороги, из него казалось, что огромная машина балансирует на рваном краю пропасти, ежесекундно рискуя свалиться с обрыва. Неприятные ощущения становились острее, когда машина вдруг начинала неожиданно крениться в сторону пропасти, перекатываясь через очередной булыжник на единственной колее склона…. Из теории, я знал правила спуска: на пониженной, не трогая тормоза - поэтому крайне болезненно воспринимал жим сцепления и, как следствие, разгоны накатом в колее. В такие моменты трехосная махина казалась мне неуправляемой, а внезапные приступы клаустрофобии, помноженные на неверие в силы водителя, провоцировали воспоминания а-ля «Крепкий орешек»: «За рулем всего, что движется быстрее меня, я предпочитаю быть сам». К счастью, смирение с фактом, что если чему-то и суждено случиться, то мне уже будет всё равно, помогло подавить приступы паники. Кстати, точно такая же мысль, помогала не бояться медведей, ночуя крайним в крайней палатке :) 

Наш лагерь расположился на одной из полян у речки Вилюча, в пяти минутах ходьбы от природных термальных ванн «Вилючинские источники», бывших по сути небольшой запрудой на скромном ручье с горячей водой. Рядом с купелью, ниже по течению, располагалась второе озерцо, где было немного глубже, вода - уже не такой горячей, глубокий пахучий ил на дне которого именовался «лечебной грязью», но так и не ставший у нас популярным: нежиться в соседнем, в кругу друзей, и сидя на роднике с горячей минералкой, оказалось намного приятнее.

Жизнь лагеря по сути ограничивалась ночёвкой с примкнувшим к ней плотными ужином и завтраком от повара одного из петропавловских ресторанов, ежедневно баловавшим нас гастрономическими излишествами. В его исполнении известные блюда были не только по-особенному вкусными, но и весьма обильными. Наверное, отчасти именно это было причиной особой формы бессонницы: ежедневных красочных многосерийных сновидениях, от которых к утру оставалось лишь смутные воспоминания.

Вулкан Мутновский

Поездка к Мутновскому вулкану началась буднично, словно мы вновь перебирались к новому месту стоянки, но вещей «с собой» в этот раз было даже меньше, чем каждый из нас нёс с собой на Авачу. Погода радовала солнышком, на котором ночная изморозь сначала быстро растаяла, а затем также быстро подсохла, обогатив окрестности палаток видом десятков сушащихся вещей: от плавок и носков до спальных мешков. Надо сказать, что коллективная сушка не всем оказалась полезна, стоило задержаться в походе и вернуться уже после захода солнца, как всё это давало обратный эффект. Например, из-за выпавшей росы мне пришлось сушить спальник у костра, обмотав его вокруг себя: из двух зол – спасть в мокром, но свежем, или тёплом, но с дымком, я выбрал последнее.

Дорога к Мутновскому (и Горелому днём позже), в принципе, могла бы быть самостоятельным развлечением – один из участков, многокилометровая черная долина, выглядел как гоночный полигон для внедорожной техники, а сотни подмёрзших следов лишний раз намекали на это. За свою жизнь я лишь несколько раз видел Камаз, летящий «за сотню» по бездорожью, и почти всегда это, так или иначе, было завязано на профессиональный спорт и специально созданные для ралли «Париж – Дакар» грузовики. Здесь же я впервые оказался внутри гонки и, сквозь вой агрегатов, почти физически ощущал напряжение машины и работающей с запредельной нагрузкой полноприводной трансмиссии. Удивительно, но за нами не было вполне ожидаемого шлейфа пыли, смёрзшийся вулканический песок был весьма плотным и, словно нехотя, «запоминал» ёлочку огромных колёс нашей вахтовки.

Мутновский вулкан (2 323 м) имеет одну особенность – чтобы попасть внутрь, не обязательно карабкаться по склону, туристический маршрут в кратер проложен через гигантский пролом в западной стене вулкана, фактически - по скалистому берегу речушки «Вулканная», прорезающей дно и стенки северного кратера (Мутновский вулкан состоит из четырёх слившихся конусов с разной степенью разрушения вулканической деятельностью). Шагая в тумане по дну ущелья, каждый поворот тропы открывал мне немного больше Камчатки, и потихоньку она становилась ближе к тому образу, что сформировался в моей голове до поездки: заснеженные вулканы, гейзеры, горячие ручьи с водой, состав которой может отличаться от лекарства до яда, дымящаяся земля неземной раскраски… На очередном подъёме образ Камчатки сформировался полностью: туман слегка рассеялся, пахнуло едким угаром и перед нашей восьмёркой открылся фантастический вид бурлящего потока внизу на фоне почти отвесной скалы, утопающей в дымовых шлейфах, с трудом уносимых ветром в сторону от нас. Казалось невероятным, что дым (или пар?) может вот так просто сочиться из трещины в стене – мозг лихорадочно искал связи с опытом прошлой жизни и кое-как подкидывал аналогии с коммунальными бедами, что было явно нелепо и никак не увязывалось с масштабом происходящего.

Сейчас я немного сожалению, что слишком настойчиво пытался зафиксировать камерой это вид, вместо попытки запомнить ощущения, которые переполняли меня в тот момент. Забегая вперед скажу, что такое же сожаление осталось и после подъёма на Горелый – я искал красивый ракурс, хотел сделать самое лучше фото, увидеть через объектив то, что не замечено другими, и в этой суете терял в главном, ради чего совершаются путешествия: новые впечатления теряли яркость.

Разлом в скалах, а вместе с ним и бурлящая речка, резко поворачивали вправо, образуя на повороте сравнительно ровное плато с активно дымящими фумаролами и котлом с кипящей грязью. Гид Женя с трудом удерживала нас от самостоятельных попыток заглянуть в каждый из них, и если бы не едкий дым, выжигающий глаза, её любопытствующие подопечные потеряли бы всякую осторожность – наверное, в жизни каждого из нас такое зрелище появилось впервые и не терпелось сформировать собственное мнение об очередном увиденном чуде. Надо сказать, что даже в режиме «детского сада», когда мы в сопровождении гида по очереди стояли на краю ямы с бурлящей грязью или у свистящей скважины с конусом ядовито-желтого оттенка, разглядеть их детали не удавалось – вонючее облако застилало глаза, и лишь на сделанных фото можно было рассмотреть их устройство. Каждая чадящая скважина была отнюдь не бесшумной, все вместе они отдаленно напоминали свистящее шипение перегретого пара на ТЭЦ и, казалось, тем же и являлись в природе, разве что состав много сложнее: водяной пар был только одной из частей этого раскаленного коктейля.

Опыт нескольких дней ранее, когда по колено в мокром снегу мы шли к вершине Авачинского, был учтён частью нашей группы: место ботинок на их ногах заняли резиновые сапоги. В общем-то правильное решение для Авачинского, оказалось неудачным на промёрзших камнях Мутновского – задубевшая резина не по-детски скользила на скалах, а сама тропа предательски вела группу по краю обрыва. Мне было несколько проще, но и я не раз вспоминал с благодарностью изобретателей регулируемых трекинговых палок. Не спеша, опираясь двумя палками выше себя, мы двигались по склону вулкана к центру одного из кратеров.

Озеро в кратере оказалось скрыто то ли туманом, то ли облаком. Забавно было наблюдать за коллегами, позировавшими на его фоне в те редкие мгновения, когда порыв ветра уносил туман прочь. Шутили, что такие же фото можно сделать в любой парной – ровный серый фон был бы одинаковым.

Обратная дорога трижды поражала кардинальной сменой погоды: сначала горы как-то по-весеннему осветило солнце, четверть часа спустя мы наблюдали уже знакомые по Аваче снег в лицо и видимость в 30 м, а преодолев последний перевал были удивлены залитой солнцем долиной, но над нами по-прежнему нависали темно-синие тучи. Казалось, мы двигались чуть-чуть впереди их, из-за этих же туч фантастический 80-метровый водопад Оврага Опасный на снимках выглядит куда беднее, чем есть на самом деле.

Место, где речка Вулканная обрушивается в глубокий каньон, туристами осматривается сверху и сравнительно издалека – в том числе и поэтому водопад воспринимается меньше своих реальных размеров и, с первого взгляда, не поражает масштабом. Лишь сопоставив высоту, я осознал, что это самый высокий водопад, виденный мною в жизни, и наверняка при осмотре со дна ущелья с легкостью «переплюнул» бы все предыдущие, мощью которых я восхищался. Кстати, вода в речке ядовита – «вместе с талыми и дождевыми водами речка выносит сернистую и серную кислоты и массу глинистых частиц. Они придают воде мутный, желто-серый цвет и горький вкус. Концентрация вредных веществ такова, что сравнительно многоводная река Мутная, в которую впадает Вулканная, до самого океана остается безжизненной». 

Вулкан Горелый

…Самые яркие фотографии нашего путешествия на Камчатку были сделаны на следующий день, и не только по причине безветренной и солнечной погоды. Вулкан Горелый (1 829 м) – действующий вулкан, в кратерах которого (их 11, но очевидны неспециалисту только два) активно клубятся огромные фумаролы, благодаря которым вулкан «похож на настоящий» в глазах обывателя, никогда ранее не бывавшего на Камчатке.

Подъём к кромке кратера вулкана сравнительно не сложен – 3 часа бодрого шага с неспешным разворачиванием панорамы окрестностей. Высота подъёма никак не ощущается, и лишь ближе к вершине, когда у горизонта появляется размытая темно-синяя полоса Тихого океана, начинаешь осознавать, что твой взгляд скользит уже поверх соседних горных вершин.

По словам гида, достигнув кромки кратера, туристы обычно не блещут оригинальностью: от внушительной глубины кратера с далёким озером захватывает дух, фантастический простор и мегамасштаб места рождают одни и те же вдохновенные трехэтажные эпитеты и… осторожное нежелание идти дальше по кромке вулкана к кратеру, где до извержения в 2010 году было кислотное озеро, нереально красивого бирюзового цвета. Заметил, шагая по кромке вулкана, невольно смещаешься в сторону от обрыва. Из двух зол: сорваться в 200-метровую пропасть или скатится по каменистому склону – я подсознательно выбирал меньшее, в конце концов, именно последнем случае шансов выжить, как-нибудь зацепившись за валун, было на несколько порядков больше.

«Слабая фумарольная деятельность» для вулканологов глазами обывателя - это гигантский столб пара и дыма, рождающий небольшое облако над вершиной вулкана, которое можно наблюдать весь подъём в ясную погоду и в этом качестве присутствующее во всех фотоотчетах о восхождении на Горелый. В нашем походе висящее впереди облако могло остаться незамеченным, но после заметки гида о белом пятне у вершины сразу несколько фотоаппаратов щелкнули затворами, а бородатая шутка о «конкурсе на самую одинаковую фотографию» посвежела и пополнилась ещё одним эпизодом.

Почти весь дым шел из одной гудящей скважины, удивительно неравномерно, и иногда, закручиваясь, нырял обратно внутрь, скрывая сопло из вида. Говорят, в темноте это жерло бушует красными отсветами, и становится совсем не сложно представить как выглядит Ад.

Обратной дорогой меня мучила одна мысль – я заранее знал, что все мои фото вулкана не смогут передать колоссальный масштаб места - в кадре не было ни одной зацепки, по которой человек, не видевший кратер собственными глазами, вдохновился бы нашими ощущениями. Словно в ответ на мои мысли, на противоположной кромке кратера показалась группа из Самары. Заметив их, я порадовался, что худо-бедно смогу проиллюстрировать мегапростор места, правда, по факту на фотографиях люди в кадре выглядят не больше случайных штрихов-царапин в несколько пикселей.

Планируя поездку к вулканам Мутновский и Горелый, сделайте небольшую остановку в пещерах у подножия последнего: лавовые потоки древних извержений сформировали вполне «взрослые» пещеры, с узкими лазами, внутренними просторными залами, глубокими ходами и собственной историей, делающих их привлекательнее для туристов. Например, в одной из самых просторных буквально за 3 дня до нас играл настоящий оркестр с настоящим пианино, перенесённым на руках за 200 метров по узким тропках среди камней, причём это не единственное выступление, которое состоялось под действующим вулканом.

…Сентябрь – месяц, когда в горах Камчатки выпавший снег уже не тает и остается лежать до конца весны. Но для путешествия на вулканы это, наверное, лучшее время: если немного повезет с погодой, есть все шансы комфортно искупаться в Тихом океане и порадоваться теплу термальных источников, вдоволь налюбоваться «цветущей» осенней тундрой и надышаться морозной свежестью в горах. Наверное, по эмоциональности заснеженные горные вершины вполне могут составить конкуренцию альпийским первоцветам – судить не берусь, весенний поход в горы у меня только в мечтах. Я чувствую, что горы станут одним из ярких устремлений в моей жизни, они дают больше, чем просто активный отдых в короткий отпуск: в горах не нужно играть роли, достаточно и просто быть самим собой, чувствовать поддержку друзей и так легко забыть суету, когда «абонент вне зоны доступа», настроившись на снисходительно добрый философский лад. «Лучше гор, могут быть только горы…»

И я точно знаю, что не одинок в своих ощущениях, «это не мы покоряем вулканы. Это вулканы покоряют нас. Навсегда. И опять как у Высоцкого: «…И только немного завидуешь тем, Другим - у которых вершина ещё впереди…».